Что взять с талантливых мерзавцев?

К литературе страсть имея,
Пошел на книжный рынок я,
Купил себе Хемингуэя,
Не понял ни хемингуя́ (с).

На днях мой дорогой друг опубликовал на своей фейсбук-странице цитату из книги историка-публициста Юваля Харари (*вы сделаете себе очень хорошо, добавив в список для чтения его Sapiens и Homo Deus). Высказывание иронично проходилось по библейским сюжетам и ожидаемо могло задеть чувства глубоко верующих, но гроза пришла, откуда не ждали. Холивар начался с обвинений в том, что Харари негодяй и так себе ученый, потому что дал свое разрешение изменить содержание главы книги «21 урок для XXI века» для российских издательств (в оригинальной версии в главе «Постправда» он освещает крымский вопрос, российская аудитория же получила пример, в котором упоминается не Путин, а Трамп и его ложные заявления). Об этике и мотивах такого поступка можно, конечно, поспорить, но мой вопрос заключается в следующем: как может характеризовать труды человека его личность и что нам со всем этим делать? Насколько целесообразно бойкотировать авторов с сомнительной этикой?

Давайте начнем с более простого и очевидного. Вот Марина Цветаева, поэт если уж не гениальный, то явно выдающийся, но сложно передать степень разочарования, постигшую огромное количество людей, познакомившихся подробнее с ее биографией в эру доступного интернета. Неоднократно я слышала, что читать ее более невозможно и отвратительно, зная, как она обошлась со своими детьми (была непомерно жестокой, отдала в приют, где младшая дочь умерла от голода). Однако же среди поэтов-современников она не встречала явного осуждения, возможно, потому, что в целом творческая тусовка России начала XX века (да и ранее, что уж там) не отличалась высокой нравственностью, о чем скромно умалчивает школьная программа по литературе. *И напрасно – насколько интереснее подросткам было бы знакомиться с творчеством Маяковского или Бунина через призму незацензуренных подробностей их личной жизни!

Литературовед Борис Бурсов пишет об этом следующее:

«Ошибаются те, кто связывает гениальные произведения напрямую с нравственностью и личностью создавшего их художника. Мы привыкли думать и писать о гениальных художниках как о безгрешных людях <…> В действительности никто из них не был святым. Святость и искусство – вещи несовместимые».

Конечно, Бурсов погорячился, обозвав каждого гения бессовестным исчадием ада, все же я настаиваю на отказе от любых обобщений. Да, многие яркие известные личности – не подарки, но не все (тот же Пастернак в сравнении с Цветаевой ангел во плоти).

Доктор философии Вадим Розин высказал созвучное моим рассуждения: «…Однако почему, спрашивается, в интернете и литературе разгорелся такой страстный спор о Цветаевой? Мало ли кто не совсем здоровый или предельный эгоист, и как много матерей погубили своих детей. Такое впечатление, что многих задела новая информация о жизни поэта. Не потому ли такой крик, что треснул, грозя полностью рассыпаться, сложившийся  у нас хрустальный и отчасти духовный образ Цветаевой? Ведь она жертва репрессивной советской машины, а следовательно, должна быть сверхнравственна. Не потому ли, что невольно или вольно мы идентифицируемся с Цветаевой (с Пушкиным, Достоевским и пр.), и вдруг выясняется, что «наша Цветаева» совсем не такая, которую можно любить».

Цветаева не такая, которую можно любить. Харари не такой, которого можно уважать. Хемингуэя не поставить в пример своим детям. Лев Николаевич Толстой, по современным меркам, тиран и нарцисс. Список можно продолжать бесконечно.

И вот еще пример пограничной этики: исследования врачей третьего рейха. Эксперименты над людьми в Бухенвальде, Освенциме и других лагерях были психопатически зверскими – но каким стал их вклад в современную науку? Прямо-таки огромным. До сегодняшнего дня данные экспериментов над людьми в барокамере (исследование влияния резких изменений давления и температур, положившее начало изучению декомпрессионной болезни), опытов по переохлаждению и методов спасения от него являются единственно доступными и достоверными. Доктор Джон Хейворд, эксперт гипотермии, заявлял: «Я не хочу использовать эти результаты, но нет других и не будет других в этическом мире».

Можно ли отделять автора от его творчества? Можно, но бывает очень сложно. Можно, если отказаться от идеализации людей в целом.

Становится ли здравое рассуждение плохим, если его выскажет «плохой человек»?

Делает ли «плохого человека» хорошим вклад в искусство, науку, историю и т.д.?

Является ли значимость в масштабах человечества индульгенцией мерзопакостного поведения?

Становится ли плохим «хороший человек», если ему близки некоторые идеи «плохого человека»?

а страже здравого смысла,

Надежда на адекватность.

Надежда На