Pulse UK Онлайн газета в Лондоне на русском языке
24 апреля в Пушкинском доме пройдет встреча с режиссером документального фильма «Женщины ГУЛАГа» Марианной Яровской. «Pulse UK» поговорил с Марианной о том, как проходили съемки фильма, героинях и не вошедших в кадр историях.
Марианна Яровская – режиссер-документалист, журналист, продюсер, основатель компании «MAYFILMS». В фильмографии Марианны работы для таких каналов, как National Geographic TV and Film, History и Discovery, также она сотрудничала с «Гринпис США». Ее студенческий дебютный фильм «Неудобные» получил студенческую премию «Оскар» и студенческую «Эмми».
– Марианна, в своих фильмах вы затрагиваете «неудобные» для крупных корпораций и правительств темы. Вы не беспокоитесь о собственной безопасности, когда работаете над такими проектами?
– Я всю жизнь занимаюсь подобными темами. В среднем на документальный фильм уходит четыре года. Уж если тратить столько времени, то нужно делать то, что тебя волнует и интересует. В фильме «Жадные лживые ублюдки» я выступила продюсером, а политик Крейг Скотт Роузбро был режиссером. Это был его фильм, его концепция, но наши взгляды на тему глобального изменения климата совпадали. Поэтому я и согласилась работать над этим проектом.
– Фильм «Женщины ГУЛАГа» получился очень эмоциональным и тяжелым. Несмотря на соблюденный баланс изображения, музыки и историй, главные у вас – героини. Работать над фильмом было тяжело?
– Мы показали какую-то верхушку айсберга, а самые страшные детали остались недосказанными, скрытыми. Например, многие, посмотрев фильм, спрашивали, почему я не говорила в фильмах про изнасилования, ведь еще у Шаламова есть фраза, что женщины в лагерях были рабами рабов.
Мне хотелось сделать фильм таким, чтобы его могли посмотреть все – и взрослые, и дети, чтобы мы начали говорить на эту тему. Мне кажется, в России и тем более в мире люди очень мало знают, что такое ГУЛАГ. Это был тоже своего рода «интернационал», там можно было встретить не только немецких и японских, но и английских «шпионов». В России очень искаженное понимание этой темы.
– Вы снимали пять лет. С чего начался этот проект?
– Даже больше. В 2011 году у нас возникла идея сделать огромный проект по ГУЛАГу, собрать интервью с оставшимися в живых свидетелями. Но по ходу работы мы поняли, что нужно сузить задачу. Мой партнер по фильму Пол Грегори за год написал книгу по материалам Гуверского архива (Стэнфордский университет, США. – Прим. авт.). С нами работали лучшие эксперты в областях истории: профессор МГУ, историк Леонид Бородкин, профессор Оксфорда Роберт Сервис, Энн Эпплбаум – обладатель Пулитцеровской премии за книгу о ГУЛАГе и многие другие. Все они вырезаны из фильма, потому что нам были важнее всего люди, их эмоции.
– Уложить семь лет работы в фильм, который идет меньше часа, действительно непросто. Что для вас самое дорогое из того, что осталось за кадром?
– Мы не хотели растягивать фильм, поэтому, конечно, пришлось вырезать сцены, которые не имели общего отношения к фильму. Есть одна история, с которой и началось наше общение с Верой Геккер. Она была единственная, кто не особенно хотел участвовать. «Ну что я вам расскажу… Хотя я могу рассказать о моей учительнице, потому что если не я, то никто о ней не будет знать», – сказала она, и мы ухватились за эту историю. В 1941 году, когда родители Веры были уже расстреляны и следователи НКВД искали свидетелей, чтобы те подписали обвинительные документы на Веру, они пошли к ее учительнице музыки, прося дать показания против Веры. На что та ответила: «Что же вы, города сдаете, а за девчонкой гоняетесь!» Ее тут же арестовали, отправили в Бутырскую тюрьму, где она и умерла от разрыва сердца, не дождавшись следствия.
– Как вы нашли ваших героинь?
– В Гуверском архиве мы нашли истории двух женщин, остальных – через общество «Мемориал». С Надеждой Левицкой меня познакомил Ермолай Солженицын. А Ксения Чухарева появилась в проекте совершенно случайно – мы приехали снимать интервью с Феклой Андреевой, а она пришла на открытие мемориала спецпоселенцам. Весь тот эпизод был снят совершенно случайно.
– Вашим героиням удалось посмотреть фильм?
– Фильм целиком – нет, но они видели отснятые части. Они понимали, что мы делаем, и хотели участвовать в съемках именно для того, чтобы как можно больше людей узнали о том, что там происходило.
– Жизнь в ГУЛАГе – это выживание, а жизнь «после» – не меньшее испытание. Ваши героини что-то говорили об этом?
– Жизнь «после» – тема для отдельного фильма, потому что она охватывает не только жизни героинь, но и всех нас, потомков того поколения. У нас это в генах. В каждом случае были свои отдельные моменты выживания.
– А для себя вы смогли понять другую сторону – тех, для кого Сталин – сильный лидер, приведший государство к процветанию, пусть и ценой таких жертв?
– Когда я искала российского монтажера на эту работу (в результате я работала с американским и российским монтажерами – Ириной Волковой и Ленни Файнштейн), ко мне пришел наниматься один мужчина. Отсмотрев материал, он задал мне два вопроса: «Откуда вы знаете, что эти женщины говорят правду?», «Вы часто ссылаетесь на Сталина, но мы же знаем, что Сталин не мог знать обо всем, что происходило в стране, все преступления совершались мелкими менеджерами на местах».
Есть люди, считающие Сталина продуктом своей эпохи. Владимир Путин говорит, что «излишняя демонизация Сталина – это один из путей атаки на Советский Союз и Россию…». В российской прессе есть миф о преклонении Черчилля перед Сталиным. В действительности же Черчилль (в своих мемуарах 1948-1953 гг.) говорил, что «Сталин и его комиссары показали себя самыми одураченными бездарностями Второй мировой войны».
– Вы считаете для себя тему ГУЛАГа законченной? Вам удалось высказать по ней все, что вы хотели?
– Мне казалось, что логичным продолжением было бы сделать художественный фильм. Например, «Крутой маршрут» по роману Евгении Гинзбург. Сейчас это делает Лунгин. Панфилов снимает «Один день из жизни Ивана Денисовича». У художественных фильмов аудитория больше.
Режиссер не всегда должен давать ответы на все вопросы.
Свою основную часть я сделала. На мой взгляд, это первый шаг для возобновления разговора. Нам удалось привлечь внимание к этой теме. К сожалению, ГУЛАГ, в отличие от Холокоста, считается внутренней проблемой, а не международной. Но то, что мы вошли в шорт-лист «Оскара», дало нам возможность обратить внимание на эту проблему. Фильм уже посмотрели в США, его увидят на центральных каналах России, покажут на ММКФ – для меня это настоящая победа!
– Над какими темами вам было бы интересно поработать в дальнейшем?
– Во многом мне интересны 90-е в России. Еще была идея снять фильм про Новодворскую. Также мне интересна тема социализма – не только в России, но в целом.
Буквально недавно я закончила работать над вторым сезоном фильма «Вымерший или живой» о поиске животных, которые считались исчезнувшими с нашей планеты.
Очень часто сначала что-то делаешь, а потом задумываешься: для чего. Если не разберешься с тем, что произошло раньше, в будущем можно заблудиться.
Беседовала Ольга Кентон
Показ фильма пройдет 23 апреля в Barbican Cinema, начало в 18:30.
Вечер-встреча в Пушкинском доме
24 апреля 19.00
Билеты: 10 фунтов
Pushkin House, 5A Bloomsbury Square London WC1A 2TA
