Сергей Курышев: «В театр человек приходит, чтобы что-то узнать о себе»

С 8 по 20 мая в лондонском Theatre Royal, Haymarket, пройдут гастроли Малого драматического театра Санкт-Петербурга под руководством режиссера Льва Додина. МДТ, открытый в 1944 году, продолжает делать ставку на серьезную драматургию и в Лондоне покажет сразу два ярких спектакля – «Дядю Ваню» (А. П. Чехов) и «Жизнь и судьба» (В. С. Гроссман).

«Пульс ЮК» задал вопросы Сергею Курышеву – исполнителю роли Виктора Штрума («Жизнь и судьба») и Ивана Петровича Войницкого («Дядя Ваня»).

Сергей Курышев – народный артист России, родился в 1963 году. По первому образованию – журналист. Во время учебы в ЛГУ посещал театральную студию, после чего по настоятельной рекомендации преподавателя поступил в Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии, в мастерскую Л.А. Додина. По окончании учебы в ЛГИТМиК был приглашен в труппу Малого драматического театра.

– Сергей, впечатляет ваш актерский репертуар – Чехов, Ибсен, Платонов. А какая из ролей далась труднее всего? 

– Я не припомню, чтобы что-то давалось очень легко и свободно. Пожалуй, первая большая роль – Кириллов в «Бесах» – была и самой трудной в репетициях, и, может быть, самой или одной из самых радостных. Это и оттого, что мы начали заниматься новым языком, очень незнакомым для нас: и для меня лично, и, как я теперь понимаю, для старших актеров театра. Я оказался в кругу замечательных артистов, имеющих огромный опыт, и, в общем, боялся перед ними находиться. Но потом освоился, и меня очень хорошо приняли в свой круг эти артисты: Петр Семак, Сергей Бехтерев, Сергей Власов, Татьяна Шестакова и другие. Я попал в другой мир. Это жизнь в театре, это не работа, я не люблю даже называть это «работа». Сначала было погружение в миры Достоевского, а потом в миры Платонова, потом меня взяли в спектакли по прозе Федора Абрамова «Дом» и «Братья и сестры». Но, пожалуй, «Бесы» – было нечто неожиданное, удивительное и, может быть, даже потрясающее для меня.

– В Лондон вы приезжаете с двумя спектаклями, совершенно разными по драматургии – «Дядя Ваня» и «Жизнь и судьба». Сложно ли переключаться между ними?

– С возрастом мне стало труднее переходить с одного спектакля на другой. С одной стороны, хорошо прошедший спектакль дает зарядку для следующего. С другой –  разные обстоятельства, стили разных авторов, разные партнеры требуют особой подготовки к спектаклю. У меня в Лондоне между «Жизнью и судьбой» и «Дядей Ваней» будет выходной и – самое главное – генеральная репетиция с нашим режиссером Львом Додиным. Думаю, этого будет вполне достаточно.

– Какой совет вы могли бы дать начинающим актерам, мечтающим об успехе?

– Конечно, мы, актеры, все время думаем об успехе. Успех важен в нашей профессии – наверное, так же, как и в других, – но здесь еще публичность играет свою не последнюю роль. Но все-таки, прежде чем думать об успехе, нужно заняться конкретно делом: освоить текст, почувствовать его, разобраться в том, чего не понимаешь, понять, для чего ты выходишь на сцену в этом кусочке спектакля, о чем ты действительно хочешь спросить своего партнера, что он тебе отвечает или что он у тебя спрашивает. И если в этом постепенно разбираться, то, может быть, получится содержательная история и, соответственно, будет и отклик зрителей. И может быть, даже будет успех, о котором – на время, в самом начале работы – все-таки нужно забыть.

– Что для вас является самым важным в профессии?

– Пожалуй, это познание мира и самого себя с помощью великой литературы и, по возможности, очень хорошего режиссера.

– Кто для вас всегда был примером яркого актерского таланта?

– Я с любовью и уважением отношусь к нескольким актерам русского драматического театра, которых уже, к сожалению, с нами нет. Это Иннокентий Михайлович Смоктуновский, это Павел Борисович Луспекаев и Олег Иванович Борисов. С Олегом Ивановичем мне посчастливилось встречаться и репетировать в спектакле «Вишневый Сад» в конце 93-го – начале 94-го года. Это счастье для меня, что я с ним встречался и даже находился с ним рядом на одной сцене, хотя у нас с ним общих диалогов не было. Это актеры мирового масштаба: они сами себя воспитывали и, что очень важно, не надеялись на успех предыдущих ролей, на популярность в кино, на случайность. Это были постоянно работающие над собой люди. Они воплощение того, что требовал от актера Станиславский. И кроме замечательной работоспособности они обладали потрясающим талантом и удивительным внутренним обаянием.

– Современный театр стал разнообразным, экспериментирующим. Но, как вы думаете, продолжается ли борьба за зрителя? Нужно ли его отвоевывать у телевидения, кино?

– Театр будет всегда. Он вечен, нескончаем и неисчерпаем. Начавшись в первобытных пещерах, театр продолжался в великих цивилизациях, в античных Греции и Риме.

Что до кризиса, по-моему, театр всегда ощущает себя в кризисе: всегда ищутся новые формы, разрабатываются новые методики, системы – без этого и не представить себе театр, потому что это живой организм, который должен обновляться.

Театр – это особый род искусства и, по сути своей, не должен соперничать с кино. Как можно соперничать с кино? Ведь это более публичный, массовый вид искусства. Тем более театр не может соперничать с телевидением, потому что телевидение забивает все –чаще всего плохим, но и хорошим тоже. Театр – это особенное, довольно камерное, по сравнению со всеми другими видами искусств, место, куда человек приходит, чтобы что-то узнать о себе. Если мы способны разговаривать со зрителем в этом направлении, то мы нужны, а значит, и театр нужен.

 

Ольга Кентон