Мы все немного расисты

Пару недель назад в моих социальных сетях замелькала вдруг статья, написанная чехом и переведенная на русский язык. В ней автор плевался от посещения Парижа, где, к его ужасу, он и его спутница оказались «единственными белыми». По его рассказу, они были в шоке от бардака, грязи и мигрантов из Африки: «Просто ад». «А какая это была приятная страна… Прощай, сладкая Франция!» Я сама недавно провела выходные в Париже и ничего подобного не видела – но дело не в этом.

Дело даже не в злобной статейке (мало ли в мире желтой прессы), а в том, как на нее отреагировали мои знакомые с Урала: «В Европе – африканцы, в Америке – китайцы и индусы (помимо тех же черных). Куда катится мир…»

Сначала я подумала, что мои знакомые живут себе в провинциальном городишке и для них другие расы просто непривычны, однако оказалось, что ребята побывали и в Париже, и в Таиланде, и в Мексике. Они обиделись, когда я назвала их высказывания «нецивилизованными», хотя на самом деле есть слово пожестче: расисты. Мои знакомые пытались мне объяснить, что ничего против черных они не имеют, но вот только в Париже их, дескать, не надо, а то они пачкают европейскую культуру. Да-да, прямо так и сказали.

Ну про смешение рас и культур мы уже проходили: был такой товарищ Адольф, который очень сетовал по этому вопросу. Он верил в то, что арийская раса (белые волосы, голубые глаза…) превосходит другие, и активно занимался евгеникой. В 1930-х годах в Германии проводили конкурсы, в которых избирали идеально пропорциональных немцев, ну а от евреев, цыган, коммунистов, больных и калек потихонечку избавлялись. Сначала таких стерилизовали, а потом… История, 10-й класс…

Поэтому, как это ни разочаровывает чеха-автора и моих знакомых с Урала, но Париж (и Лондон, и Милан) существует не для того, чтобы туристы приезжали туда погостить и пожевать круассаны. Париж – это не музейный экспонат, а живой город, который, как и разговорный язык, меняется, растет и впитывает в себя все подряд, как губка. Настоящие путешественники об этом знают и как раз таки стараются найти для себя что-то новое, о чем не написано в путеводителе. А уж нам, русским, просто смешно стремиться к тому, чтобы стереотипы подтверждались реальностью: у нас вроде медведи по улицам не ходят, а летом даже бывает тепло…

А что касается дискриминации по цвету кожи, так мы все немного расисты. Когда мы сталкиваемся с чем-то непривычным, например, с человеком другой расы, особенно в незнакомом месте и особенно когда темно, первой нашей реакцией руководит так называемый рептильный мозг. Это лимбическая система, и ее функции – уберечь от опасности, поесть и перепихнуться. Без этого примитивного компонента мозга мы бы не заметили приближающийся поезд, обдумывая смысл бытия. Уж так мы устроены, что первая наша реакция на не такого, как мы, – это замереть, или удрать, или ввязаться в драку. Но, слава богу, есть у нас с вами и более сложные компоненты головного мозга, например, префронтальная кора, которая отвечает за мыслительные функции. И ей нужно пользоваться! Достаточно нескольких секунд, чтобы понять, что этот африканец, китаец или индус такой же человек, как вы и я. У него есть имя, семья, надежда на будущее и заморочки в голове, как у вас и у меня.

Дело здесь не в толерантности, а в сопереживании. Эти самые африканцы в Париже не от хорошей жизни приехали в Европу. Если бы у вас в стране терроризировал население Боко Харам или если бы от вашего родного города Алеппо остались одни развалины, вы бы тоже направились в Европу (потому как не в Сахаре же лучшей жизни искать). Как сказал Аттикус Финч в классическом романе «Убить пересмешника» Харпер Ли: «Нельзя по-настоящему понять человека, пока не примешь его точку зрения… пока не влезешь в его шкуру и не походишь в ней».